Борис Цуканов: артист-карикатурист

Николай Тимофеев

 К 100-летию со дня рождения

Борис Цуканов: артист-карикатурист

 /6.08.1923 – 8.01.2002/

 

Но надо жить без самозванства,
 Так жить, чтобы в конце концов
 Привлечь к себе любовь пространства…

 Борис Пастернак

А ведь и в самом деле: в знаменитом во второй половине ХХ века Кольцовском театре среди известных артистов, имеющих почётные звания, играющих главные роли, известность в городе Воронеже не имеющего никаких званий, играющего неглавные роли Бориса Никандровича Цуканова была высшей пробы. Его театральное имя и его талантливые дружеские шаржи чуть ли не на всех известных людей Воронежа знали и заядлые театралы и стопроцентные домохозяйки. О подробностях его популярности расскажем ниже.

Кроме этого обстоятельства, заставляющего с интересом вспомнить о нём сегодня, - спустя СТО ЛЕТ! со дня его рождения, - есть ещё одно, не менее важное: как в капле воды отражается окружающий мир, в биографии Бориса Цуканова отражены шесть десятилетий советской эпохи. В 1993-м, когда отмечался в театре и в публикациях областных газет его 70-летний юбилей, он, как обычно, с юмором и запоминающимися деталями, весело рассказывал страницы своей жизни.

Итак, годы 1930-е. Заряд на всю большую последующую жизнь дают, как правило, детские впечатления. Особенно, если они подогреваются бурно пульсирующей эпохой «построения нового общества». В первой половине 1930-х такой энтузиазм был на пике. И подогревали его фильмы той поры. Борис Никандрович рассказывал: «Я родился в Воронеже в 1923-м. В 1934-м мне 11 лет. На экраны страны вышел знаменитый «Чапаев» /для нынешних читателей: это легендарный герой Гражданской войны – Н.Т./, и вот дворовая команда под моим руководством разыгрывает свой вариант фильма. Тачка для мусора – чем не тачанка? Фанера, обрезок доски – пулемёт; залихватский залом шапки, красная лента – вот тебе и папаха! Текст шпарили наизусть. А вскоре я оказался в драмкружке Дома пионеров. Руководил им тогдашний главреж театра Сергей Николаевич Воронов, ученик К.С. Станиславского. Ни за что не догадаетесь, что мы тогда ставили! – «Бориса Годунова» Пушкина! Его Воронов ставил и в театре и у нас. Никогда не забуду, как я в народной сцене отплясывал в лаптях. Чистый восторг! Там же, в Доме пионеров и рисовать научился. Первые навыки в рисовании привила мне Нина Ивановна Каппер, ученица Ильи Ефимовича Репина. До чего же интересно заниматься было!»

… А потом была война. Дорогами войны с 1942 года шёл и миномётчик, рядовой Борис Цуканов. В составе 173-го стрелкового полка, действующего на Первом Украинском фронте, освобождал Киев, Одессу, Кишинёв, насквозь прошёл Польшу… И вот эпизод из военно-театральной жизни, который актёр рассказывал во всех интервью. «В конце декабря 1944 года во время относительного затишья наш полк находился в маленьком польском городке на самой границе с Германией. И мы решили поставить спектакль. Выбрали известную пьесу К. Тренёва «Любовь Яровая». В течение двух дней сапёры переоборудовали огромный сарай в клуб, соорудили сцену, подключили электросвет, вкопали скамейки, соорудили кое-какие декорации. На премьеру пригласили солдат и офицеров соседних польских воинских подразделений и жителей городка. Волновались: поймут ли нас поляки. Но с первой же картины возник между нами и зрителями теснейший взаимный контакт. По реакции зала было видно, что польские гости понимают всё происходящее на сцене. Артиллерист, рядовой Владимир Самойлов играл Кошкина, миномётчик Борис Цуканов играл Швандю. Обе эти роли в пьесе в числе главных. А утром следующего дня полку был отдан приказ: вступить на территорию Германии и занять укреплённый Сандомирский плацдарм»…

В мае 1945 война закончилась. Борис Цуканов выжил. Акцентирую этот факт, потому что по статистике из каждых 100 родившихся в 1923-м с фронта вернулись только ТРОЕ!.. Бориса Цуканова демобилизовали в 1946-м.

Возвратившись в родной город, в школу-студию при драмтеатре Борис Никандрович пришёл в вылинявшей гимнастёрке, подпоясанной армейским ремнём. Был принят тепло, как старый знакомый. В том же, 1946-м, успел сыграть эпизодическую роль в героической «Молодой гвардии», поставленной по роману А. Фадеева главным режиссёром В.М. Энгелькроном. На эту постановку водили тогда в обязательном порядке школьников, начиная с шестого класса.

В интервью по случаю 70-летия известному критику Вадиму Кулиничеву «Чёртики в глазах от Бога…» в «Независимом курьере» Борис Цуканов поведал немало экзотических фактов из своей и послевоенной театральной жизни. Вот один из них. «В 47-м и 48-м во время отпуска мы организовывали себе гастроли. Пытались заработать. До райцентра добирались на грузовике, там нам давали волов. Мы укладывали на телеги декорации и – по сёлам! Держимся за телеги и идём. В жару очень тяжко было. Бабы нас жалели: ох вы, несчастные – за что муки принимаете?! Жили по хатам. Время ой какое трудное было, но голодать не голодали: то там перехватим, то там. Народу на спектакли набивалось – трудно представить! Света почти нигде не было. Хорошо, если движок имелся. Он, подлец, громко так работает: ду-ду-ду, а потом р-раз! – и перестаёт. Сидим в темноте. Молчим. В зале шум, гам. Потом опять: ду-ду-ду… Опять играем. Иногда спектакль по несколько часов шёл. А если движок не включался, приносили керосиновые лампы. С двух сторон по одной держат. Сцену как бы освещают. И у актёров в руках. Вот играем мы «Не всё коту масленица». Идёт мой эпизод с Николаем Андреевичем Ефимовым. Ходим, говорим, а у каждого в руке – лампа. Лица себе подсвечиваем. И вот я кричу: «Сейчас чик! - и зарежу!». Перекладываю лампу из руки в руку. Достаю из-за голенища нож. Лихо, да? А жара была! Рубашки слипались. Мы всё время баню искали. Идём за своими волами и баню высматриваем. Вот нам в Боброве повезло. Вместо бани Битюг нашли. Ши-и-карная река была! Большую стирку устроили. Купание. Как натуральный бродячий театр… А вообще-то тяжёлое время было!»…

В труппе в то послевоенное время было значительное количество артистов среднего и старшего возрастов, известных, имеющих почётные звания, но катастрофически не хватало молодых на массовки и эпизоды. И Борис Цуканов, которому было в то время всего 23 года, а выглядел он к тому же совсем мальчишкой, был «нарасхват» для эпизодов и массовки. А вот его партнёр по «Любови Яровой», в 1944-м артиллерист Владимир Самойлов, благодаря своей запоминающейся внешности и таланту, играя главные роли не только в театре, но и в кино, получил всесоюзное признание, в 1960-е стал кумиром чуть ли не всех девушек Советского Союза.

Борис Никандрович был по природе человеком скромным. Понимал свое положение в театре среди маститых и, кажется, не очень огорчался тем, что режиссёры не очень баловали его главными ролями. Главный летописец театра в 1950-е Николай Ипполитович Данилов, он же главный художник, по этому поводу дал такой «дружеский» совет молодому актёру:

Ты в театре, цветик мой,
Щукой будь, а не плотвой.

Зная актёра лично, примерно, лет двадцать, могу утверждать: совету приятеля он не внял. Ни «щукой» не стал, ни «плотвой», а остался сам собой. Личностью. Уважаемой. Известной.

Да, часто сменяемые друг друга в 1950-е – 1960-е годы режиссёры не баловали артиста Бориса Цуканова главными ролями. Но он был характерным актёром высшей пробы. Его «простецкая» внешность была очень кстати в популярных в то время постановках о рабочем классе, когда надо было представить «живого паренька из народа». В 1954-м в его репертуар почти сразу вошли две такие «народные» роли. В весьма популярной в то время постановке «Иван Рыбаков» по пьесе В. Гусева он виртуозно создал образ Вора своего времени.

А в «производственной» пьесе воронежского писателя Константина Локоткова «Твоё богатство» зрители увидели Цуканова в роли молодого, с лучистыми глазами, обаятельного «ученика слесаря».

   

В 1950-е воронежский театр одним из первых в стране стал активно осваивать драматургию молодого в то время Виктора Розова, в которой активные поиски своего места в жизни вели молодые люди поколения родившихся перед войной. С 1954 по 1960-й театр поставил четыре пьесы В.С. Розова. А в годы последующие ещё шесть. Борис Цуканов был востребован в большинстве постановок пьес известного драматурга. Кстати, его герои как раз горячо отстаивали своё право быть Личностью, а не «щукой» и не «плотвой». Этот период актёр впоследствии всегда вспоминал, как один из самых светлых и творчески значимых: «С радостью вспоминаю свои роли в «розовских» спектаклях. Даже названия его пьес были говорящие: «Страница жизни», «В поисках радости», «В добрый час», «Неравный бой». Герои Розова – это мои герои. Это моё ощущение жизни».

Борис Никандрович по натуре был человеком активным, общительным, многогранным. Душой хорошей компании единомышленников. С редким чувством юмора, обладание которым помогало выживать в трудных жизненных обстоятельствах. Это был человек богато одарённый внутренней жизнью, много читающий, обладающий уникальным чувством юмора. В интервью известному критику Вадиму Кулиничеву он как-то рассуждал: «Человек без чувства юмора – человек подозрительный. Иной раз так и хочется спросить: да уж не подлец ли ты, братец?..». Чувство юмора, на мой взгляд, происходит от умного и острого взгляда на жизнь, от способности за внешними проявлениями увидеть сущностное и выразить его так, чтобы скрытое стало явным.

Борис Цуканов любил рассказывать анекдоты, что было в то время небезопасно. На вопрос журналиста в 1993-м, знает ли он случаи, когда за анекдоты сажали, ответил: «Знаю. Наш театр проскочил, хотя анекдоты чесали знаешь как! А вот в Молодом театре, ещё до войны, несколько актёров посадили… Впрочем, и у нас одно дело случилось. Году в 50-м. У нас была гримуборная. Одна на всех. Длинная-длинная. И был у нас актёр Бережной. В возрасте уже. Играл небольшие роли. В «Бесприданнице» пел в хоре… Значит, антракт. Сидим. Кто-то гримируется на второй акт… Входят двое. Молча. Заходят за стол, а Бережной сидел вот так, напротив, - снимают с него галстук, ремень. И всё молча. Абсолютно! Он обалдел. Мы замерли. И - уводят, не дав доиграть спектакль. И – тишина полная. И на следующий день никто даже слова не промолвил. Словно, этого не было. Или так и должно быть. Стали выяснять уже после 20-го съезда, это 1956 год, когда выступил Н.С. Хрущёв с осуждением культа личности Сталина – Н.Т. В чём дело? Да ни в чём! Не выполняли план по арестам. А повод? А повод нашли. Бережной был полиглотом. Языками интересовался. Сербский решил выучить. А в это время во всех газетах карикатуры печатали: кровавый диктатор Тито, руководитель Югославии в те годы – Н. Т. - с топором. Значит – прямая связь с диктатором! Когда началась реабилитация, выпустили его. Уже не играл – совсем больной вернулся. Самое страшное, что тогда было, – сам страх».

До конца дней своих Борис Никандрович жил с жадным интересом ко всем проявлениям жизни. Всем интересовался. Легко общался с молодёжью. Был «своим» в коллективе студенческого театра миниатюр ВГУ «Парадокс». Непрерывно занимался самообразованием. К 1980-м собрал библиотеку в пять тысяч томов. Он обладал способностью интерпретировать окружающую его жизнь острым словцом, остроумным анекдотом, сатирическим или дружеским графическим шаржем.

Эту способность –шаржировать окружающих - обнаружил в себе ещё до войны, будучи школьником. Пройдя курс классического рисунка в Доме пионеров, в школе, классе, примерно, седьмом, он стал рисовать шаржи.

Рассказывал: «Соклассников рисовал. Ну, и учителей, которых по-мальчишески ненавидел. И вот я оказался в театре. В школе рядом кто? Так, пацаны. А в театре – физиономии. Что ни актёр, то типаж. Простор для фантазии! Ну, и пошло. В 1958-м, когда режиссёр Фирс Шишигин ставил «Алексея Кольцова», увидел мои шаржи автор романа о Кольцове известный писатель Владимир Александрович Кораблинов. Ну, говорит, братец, да ты талант! Надо, говорит, твои шаржи в большой мир выводить. С тех пор областная «Коммуна» стала их печатать, а потом и «Комсомольская правда», и журнал «Театральная жизнь». В общем, за несколько десятилетий почти все известные воронежцы стали графическими персонажами артиста-карикатуриста. Этот его талант получил в городе всеобщее признание. Его дружеские шаржи на известных актёров, писателей регулярно печатала областная газета «Коммуна». А её выписывала в ту пору каждая семья. Талантливый журналист и литературно-театральный критик Вадим Кулиничев этот факт обнародовал стихами:

Вы – скоморох карикатуры.
Игра почти полвека длится.
У всей воронежской культуры
Теперь цукановские лица.

 

Интересно, что и в работе над ролью он использовал этот свой талант. Говорил: «Разные актёры создают свой сценический образ по-разному. Одни идут от его внутренней сущности к внешнему. Мне же легче идти от внешних черт и особенностей моего героя. Когда получаю роль, я расстилаю ватман и рисую его таким, каким вижу. После каждой репетиции вношу в образ новые черты. И так далее. Готовясь к спектаклю, строго придерживаюсь найденного образа». А в итоге нередко бывало: созданный им сценический образ заставлял критиков искать для его оценки самые комплиментарные эпитеты и метафоры.

В 1971-м режиссёр Г. Черкезишвили поставил уморительную комедию Отара Иоселиани «Пока арба не перевернулась» из грузинской крестьянской жизни. Б. Цуканов играл в ней крестьянина Карпе в паре с народным артистом РСФСР Н.В. Дубинским. Критик А. Образцов писал в «Коммуне» по этому поводу: «Борис Цуканов в роли Карпе находит изящные, «акварельные» краски для роли, не нажимая даже в откровенно комедийных эпизодах, оставив своему герою душевную лёгкость, наивность и лукавство, простодушие и народную мудрость».

Ещё интересный факт. Во второй половине прошлого века каждая премьера в воронежских театрах должна была быть обязательно оценена в прессе. За этим следили отделы культуры в областных газетах «Коммуна» и «Молодой коммунар». И вот бывали случаи: спектакль в целом подвергался разгромной критике /по идеологическим, а иногда и художественным основаниям/, но авторы выделяли игру Бориса Цуканова в какой-то эпизодической или роли второго плана, как весьма удачную, запоминающуюся. «Зловещ, зол и одновременно смиренен едва ли не самый мёртвый из живых покойников пьесы М. Горького «Варвары» Павлин Головастиков Б. Цуканова – самая, пожалуй, сильная из актёрских работ спектакля», - писал в «Молодом коммунаре» в 1984-м году критик Леонид Коробков.

Есть известная поговорка «Годы берут своё». Так вот: талантливого человека они не «берут», они его наполняют и «умудряют». Это касается и Бориса Цуканова: и как художника-карикатуриста, и как талантливого артиста. Достоин самой высокой оценки был актёр в роли деда Стёпочки в фольклорном спектакле 1983 года «Печка на колесе» Н. Семёновой: «Дед, а глаза молодые, лукавые, сам лёгкий, подвижный, что тебе сплясать, что на батоге проскакать, что печку сложить и от Васьки защитить. А уж язычок…».

 «ПЕЧКА НА КОЛЕСЕ» Н. Семеновой. Фрося – Нина Тесменицкая. Дед Стёпочка – Борис Цуканов.

Пришедший в качестве главного режиссёра в 1987 году Анатолий Васильевич Иванов сразу разглядел талантливую суть актёра Бориса Цуканова. В своей премьере на Кольцовской сцене «Женитьба» по пьесе Н.В. Гоголя режиссёр поручил ему весьма ответственную роль Жевакина, одного из женихов, у которого к тому же имеется в пьесе сольный выход, после которого зал нередко награждает исполнителя аплодисментами. Играл он эту роль в паре с ветераном сцены, заслуженным артистом РСФСР Борисом Крачковским.

Б. Цуканов во втором ряду второй справа в роли Жевакина

А в 1991-м появился спектакль, поставленный также А.В. Ивановым, «Любовь по переписке» по повести Владимира Войновича. Инсценировка повести была создана в театре и весьма одобрена автором. Ночной эпизод на перроне поезда, диалог главного героя Ивана Алтынника, его исполнял заслуженный артист России Константин Афонин, с проводником, роль которого исполнял Борис Цуканов, один из самых запоминающихся в этой, одной из самых лучших постановок режиссёра в Воронеже.

Борис Никандрович Цуканов прожил вместе со своей страной почти 80 лет. Прожил, оставив в сердцах многих людей светлые воспоминания. Он стремился жить в своё удовольствие, собственно для этого человек и приходит на эту землю. Пример его жизни позволяет вывести формулу счастья: жить в своё удовольствие и при этом приносить пользу людям, обществу в целом, оставить в сердцах людей светлый след.

Очень жаль, что никто в Воронеже при жизни актёра- художника-карикатуриста не догадался помочь ему издать книгу своих многочисленных шаржей. Их было много. И в совокупности они могли бы представить потомкам целую галерею замечательных людей Воронежа.

А закончить моё эссе о талантливом человеке я хочу ещё одной весёлой байкой из прошлого нашего старейшего театра, рассказанной весёлым человеком Борисом Никандровичем Цукановым.

Финал «Бесприданницы»

Итак, идёт «Бесприданница». Финал. Должен прозвучать выстрел. А раньше пожарные не разрешали стрелять из пистолета. Даже из стартового. Ни в коем случае! Делайте, мол, как угодно, но без огня. Так вот, финал. Помощник режиссёра держит наготове тяжёлую доску, следит за действием. Наступает кульминация – Карандышев направляет на Ларису пистолет, нажимает курок. Помреж, глядя на Карандышева, грохает доской об пол. Доска падает прямо на ногу рабочего сцены, который, разинув рот, тоже следил за актёрами. И вместо выстрела на весь театр: «… твою мать!!!». Карандышев лежит на «убиенной» Ларисе, молчит, подняться не может, - хохот его сотрясает…