БОРИС КРАЧКОВСКИЙ – ЛЕГЕНДА ХХ ВЕКА

Николай Тимофеев

К 110-летию заслуженного артиста РСФСР Б. А. Крачковского.

Б. А. Крачковский (01.08.1913 – 26.01.1999)

ХХ век вписал в более чем 200-летнюю историю Кольцовского театра много славных имён, в том числе известных всей стране: Римма Мануковская, Сергей Папов, Аркадий Поляков, Алексей Чернов, Пётр Вишняков, Леонид Броневой… И всё-таки Борис Алексеевич Крачковский занимает среди них совсем особое место. Если бы создавалась Книга рекордов Воронежского края, его имя было бы в ней среди первых. Шестьдесят пять лет на одной сцене! Даже знаменитая Римма Мануковская меньше обуви износила на сценических подмостках, чем Борис Крачковский. А количество сыгранных им ролей перевалило за сто с лишним…! Не было ему равных в нашем театре и по количеству режиссёров, которые давали ему роли в своих постановках. И ещё факт такого же уровня. В 1993 году художественный руководитель театра Народный артист России Анатолий Иванов поставил спектакль «Папа, давайте мы вас женим!» по пьесе А. Галина «Ретро» с Крачковским в главной роли - для бенефиса по случаю его 80-летия! Много вы найдёте подобных примеров в истории русского театра?!

Борис Алексеевич Крачковский поистине сын, отец и муж ХХ века. Он пережил десять правителей России, родившись в эпоху Императора Всея Руси Николая II, и оставил мир сей в финале правления первого Президента России Бориса Ельцина. Детство и юность его выпали на годы революции, контрреволюции, НЭПа, сплошной коллективизации, разоблачения левых и правых партийных уклонов. После школы успел поработать счетоводом на макаронной фабрике, токарем на заводе и даже штатным актёром агитационно-пропагандистской бригады при Областном отделе народного образования. А в 1932 году приехавший в Воронеж ученик В.И. Немировича-Данченко – режиссёр, актёр и педагог Александр Игнатьевич Канин – организовал здесь театральное училище. И Борис Алексеевич стал студентом первого набора. Занятия проходили в основном под крышей БСТ - Большого Советского театра (так в ту пору называли нынешний Кольцовский). Ученики органично впитывали дух сцены, ведь занятия проводили ведущие мастера театра.

Молодой Борис Крачковский дебютировал на старейшей воронежской сцене уже в 1934 году. А в 1935-м НКВД (Народный комиссариат внутренних дел) организовал «дело о подпольной фашистской организации», которая якобы готовила свержение советского строя. Тогда в Воронеже была арестована большая группа из числа интеллигенции, и в их числе семеро учащихся театрального училища, среди них и Борис Крачковский. Отбыв в застенках около полугода, он был выпущен и восстановлен в училище. Театр реальной жизни на всё будущее впечатлил молодого человека и преподал урок особого свойства. Строгая самодисциплина, осторожность в общении, аккуратность и выверенность каждой фразы и жеста стали его характерными чертами.

Театральное училище Борис Алексеевич закончил в срок, в 1936 году. Получил аттестат об окончании №7 и с обозначением специальности «актёр драмы». А в дипломном спектакле «Не было ни гроша, да вдруг алтын» по А.Н. Островскому, поставленном актёром и режиссёром БСТ Георгием Васильевым, сыграл Елесю.

В интервью в 1993 году артист признавался, что в молодости он прошёл «жестокий естественный отбор». В советские годы путь артиста к признанию был многоступенчатым. Прежде, чем попасть в основной состав труппы, можно было лет пять-десять числиться в составе вспомогательном. По такому принципу в пятидесятые-шестидесятые отбирали космонавтов. Тем не менее, Борису Алексеевичу повезло – он играл во многих постановках режиссёров той поры: А.Я. Варшавского, С.Н. Воронова, Г.М. Васильева, В.М. Энгелькрона. Был он и в числе счастливчиков, которые в июле 1938 года разделили триумф коллектива во время вторых гастролей в столице СССР.

Все военные годы Борис Крачковский не расставался с театром. Сызрань, Стерлитамак, Копейск, Борисоглебск - этапы военных лет нашего старейшего театра. В репертуаре преобладали, естественно, пьесы героического, патриотического звучания, было место и классике.

По-настоящему ярко звезда Крачковского засветила в годы пятидесятые. В 1952 году режиссёр А.Л. Дунаев поставил спектакль «Семья» по пьесе И. Попова, в которой автор показывает, как воспитывался Володя Ульянов в семье и как зрел его революционный дух на протяжении 11 лет – с 1886 по 1897 год, в котором он был арестован за революционную пропаганду. Так вот, роль Володи Ульянова в возрастном диапазоне с 16 до 27 лет была поручена Борису Крачковскому. Тут останавливают наше внимание два соображения. Во-первых, играть роль «вождя мирового пролетариата», хоть и молодого, кому попало, не поручат. Год был 1952-й, ещё был жив Сталин, и арестные кампании снова набирали силу. Значит, актёр должен был пользоваться стопроцентным доверием властей. Думаю, без спецотдела обкома ВКП(б), а также и органов МВД- КГБ, утверждение на такую роль не обходилось. К тому же исполнение роли вождя сулило актёру славу, известность, звания, награды, избрание в круг избранных, в органы власти и т.д.

Второе соображение относится к возрастному соотношению персонажа и исполнителя роли. В 1952 году Борису Алексеевичу Крачковскому исполнилось 39 лет. Ну, ладно, можно было подобрать грим для 27-летнего Ульянова и как-то омолодить актёра. К тому же и сам актёр был большой мастер по части грима. Но как в 39 лет сыграть 16-летнего подростка?.. Это загадка! Кстати, нас, школьников (мне в ту пору было уже 14 лет) водили на этот спектакль. Честно говоря, впечатление размытое осталось. Хотя какие-то назидательные, ударные мизансцены с главным героем интонационно всё-таки застряли в памяти.

Но вот поставленный вслед за «Семьёй» спектакль счастливо запомнился. Имею в виду комедию В. Шекспира «Много шума из ничего» в постановке режиссёра Д.М. Манского. Для нас, детей военной поры, это была яркая феерическая сказка, в которой действовали не виданные дотоле люди в нарядных экзотических костюмах и в далёких от нашей нищенской жизни обстоятельствах. Но, помню, более всех запомнился тщедушной внешности старик с плутоватым видом, странной походкой и вроде бы придурковатый, каждый выход которого вызывал смех в зале. Это был Борис Крачковский в роли Антонио. Как оказалось, сценический персонаж был вдвое старше исполнителя. Успеху во многом сопутствовал удачный грим, искусно делать который он научился ещё в училище. Кстати, в 1990-е Борис Алексеевич как-то признался, что эта эпизодическая роль была любимой во всём его огромном репертуаре.

Ставший в 1953 году главным режиссёром Меер Гершт оценил блестящие способности перевоплощения уже в ту пору опытного актёра и брал его во все свои спектакли. Так появились: колоритный образ солдата Терёшкина в «Порт-Артуре», коварный и театрально-изломанный Нароков в спектакле «Таланты и поклонники»; исполненный внешнего благородства, педантичный и суховатый мистер Астлей в «Игроке» Ф.М. Достоевского…

Но вот совсем другой образ – Вожак в «Оптимистической трагедии» Вс. Вишневского в постановке А.А. Добротина: лихой моряк в тельняшке, в бескозырке с надписью «Витязь», жесты резкие, голос главаря масс, готового повести за собой куда угодно, была бы идея… Или: жуир, сердцеед Тристан в «Собаке на сене» Лопе де Веги в постановке З. Белозоровой. В «Марии Стюарт» Ф. Шиллера Крачковский создал образ коварного и властного барона Берли, государственного казначея. В течение более десяти лет он играл Октавио в «Дурочке» Лопе де Веги в постановке Германа Меньшенина. И было бы грех не вспомнить Бориса Алексеевича в роли Костылёва в спектакле «На дне» в постановке Народного артиста России Глеба Дроздова. Как видим, диапазон характерных ролей – огромный, дальше некуда. Впрочем, объективности ради, надо заметить: в годы семидесятые, в «эпоху Дроздова», актёр не был избалован ролями.

Пришедший в 1987 году в качестве главного режиссёра Анатолий Иванов сразу разглядел в Крачковском Жевакина в своей дебютной постановке «Женитьба» Н.В. Гоголя. Спектакль имел большой успех, критики отмечали в нём редкий ансамбль, изящество сценического решения. И всё-таки в этом ансамбле роль отставного моряка была одной из самых запоминающихся: монолог Жевакина после неудавшегося объяснения с невестой всегда завершался аплодисментами зала. Не только прекрасная сценическая речь, - интонационная содержательность каждой фразы были сильными сторонами актёра, - но и органическое умение держать паузу. О том, как Борис Алексеевич это делал в зависимости от роли и конкретной мизансцены, можно было бы написать целое исследование, потому что, конечно, это был актёр великолепной психологической школы, умеющий накапливать и совершенствовать своё мастерство. Эта школа дала ему и особую органику в другом ансамблевом спектакле Анатолия Иванова. Я имею в виду роль отставного полковника Трилецкого в постановке «Прости меня, мой ангел белоснежный…» по ранней пьесе А.П. Чехова «Без названия».

Почётное звание «Заслуженный артист РСФСР» Борис Алексеевич получил ещё в 1958 году. И хотя служил Мельпомене после этого ещё 40 лет, звание народного артиста так и не получил. Не сложилось. Может быть, и потому что был характерным актёром, подходящим почти для любого спектакля. Но оценивали всё-таки по количеству главных ролей. В прежние годы надо было помпезно сыграть роль Ленина или Сталина…

На свою сценическую судьбу Борис Алексеевич никогда не жаловался.

В начале 1990-х мне довелось не раз подолгу беседовать с актёром о прошлом нашего театра. Ему было уже за 80, и поражала память подробностей полувекового прошлого. Вот кое-что из его рассказов.

 - Едем, ещё до войны, в Москву на гастроли. Чемоданы были тогда кованые, с железками. Директор театра Вольф приказывает: всем пошить на них белые чехлы с пуговками. Приехали в столицу. Никто свои вещи не несёт. Весь багаж сдаётся носильщикам. А актёров на привокзальной площади ждут легковые такси. Вроде бы мелочи, но если подумать… Театр в те годы значил гораздо больше, чем сегодня. А одевались как! У ведущих актёров шапка соболья и соболий воротник были. И квартиры всем давали бесплатно близко к театру. Другое было отношение и к молодым актёрам. Первые 2-3 года в театре молодые как бы проходили практику под руководством мастеров. Играли они в начале небольшие роли. Творческое дружелюбное наставничество было в порядке вещей. А когда объявлялся конкурс среди театральной молодёжи, ведущие мастера сцены готовили молодых, уступая им свои роли. И ещё – на каждого актёра вёлся специальный учёт ролей. Так, если он сыграл романтического героя, то следующую роль ему дадут трагедийную или комедийную. А сегодня актёр только пришел и сразу главную роль требует.

На вопрос о том, чем старый театр отличается от современного, в 1993 году Борис Алексеевич ответил так:

- Мне очень нравилось, когда театр был как одна семья. Тогда почти каждый вечер все актёры собирались в театре, независимо от того заняты в спектакле или нет. Они шли сюда, как в свой родной дом. Сейчас театр всё больше превращается в фабрику по производству спектаклей. А актёры становятся служащими… раньше в актёрской среде было больше цеховой солидарности. Вместе отмечали все праздники, все премьеры. Считалось неприличным не прийти на премьеру.

На вопрос о том, что он больше всего ценит в актёре, Борис Алексеевич ответил: «Любовь к своему делу, трудолюбие, самостоятельность. Меня так воспитывали. Актёр на репетицию не должен приходить пустой. Я всегда пытаюсь отстаивать своё понимание роли, продуманное, выстраданное. Всегда задаю вопрос прежде всего себе: «А почему я так делаю? Да и режиссёру тоже. В режиссёре - а их у меня было десятка два – я ценю умение работать с актёром без нажима, без диктата, незаметно и мягко подвести его к воплощению замысла».

В выбранной для бенефиса Бориса Алексеевича по случаю его 80-летия пьесе А. Галина «Ретро» рассказывается горьковатая история о том, как дети, чтобы избавиться от старика, задумали его женить и приводят к нему невест. Трио невест играли замечательные актрисы – Римма Мануковская, Кира Трапезникова и Александра Соколова. Все играли настолько психологически убедительно, что у некоторых зрителей наворачивались на глаза слёзы, а местами в зале звучал смех. Так была выстроена психология отношений в сочетании с комическими моментами. Персонаж Бориса Алексеевича – в прошлом кровельщик. Он весь живёт в прошлом. На вопрос журналиста о том, насколько схож внутренний мир артиста с его персонажем, Крачковский чётко ответил: «Не-е-ет, мы абсолютно разные люди. Он живет в прошлом, а я весь в настоящем». Довольно говорящий факт: в течение нескольких десятилетий он был неизменно членом художественного совета театра. И к его голосу все невольно прислушивались.

И в самом деле – всегда аккуратный, подтянутый, внешне спокойный, деликатный, он нисколько не походил на старика. Как-то пришел в театр – хромает. Спрашиваю – «Что с вами, Борис Алексеевич?». - «Да вот на даче был, полез на дерево, с ветки упал». Кстати, поразительная жизнеспособность в таком возрасте. Спектакль «Папа, давайте мы вас женим!» шёл более двух часов, и герой Крачковского присутствовал на сцене, практически не покидая её, но никто не замечал никакой усталости.

Да, вот такие были актёры в ещё недавнем прошлом нашего старейшего театра.

Знать об их творчестве, равняться на них – благородная задача и для тех, кто сегодня составляет труппу нашего старейшего театра.