«Эскиз» спектакля «Кислород» (по одноимённой пьесе Ивана Вырыпаева) в воронежском театре Драмы

4 июля в драматическом театре состоялась «читка» пьесы И. Вырыпаева «Кислород» (созд. в 2003 г.). Дамы, как и положено, надели в театр вечерние платья, но, как оказалось, зря – надо было облачиться в джинсы и боевую кубинскую рубаху гуяберу (именно она и стала рабочей одеждой непосредственных участников действа), так как предстояла тяжёлая духовная (да заодно и физическая) работа: слушать вырыпаевский текст.

Вечер состоял из четырёх частей: лекция режиссёра Никиты Рака о драматургии И. Вырыпаева, сама читка, робкое обсуждение зрителей (к которому подключился художественный руководитель театра Владимир Петров), фильм «Кислород», снятый самим автором текста (называть это явление «пьесой» как-то некорректно, жанрологически неверно).

Сценическое пространство – два стола, за ними сидят молодые артисты – Александр Рубан и Мария Щербакова. Одеты в те самые гуяберу, в руках измятые листы текста (видно, что с ними изрядно помучились!). Я читала «Кислород» и когда-то смотрела фильм, поэтому текст воспринимаю как полузабытое стихотворение, исполненное в стиле «рэп» и даже с рефренами (припевами). Актёров наших, как видно, хорошо учили в вузе, отличная подача слова! Хотя В. Петров позже заметил, что между данной читкой и «беловым» спектаклем должен пролегать целый год напряжённой работы. Смею предположить, что с этими актёрами на данный эксперимент можно решиться. На печатный лист смотрят, как в омут: напряжённо, с ужасом, интересом.

Относительно театра для меня главное – это то ощущение, с которым выходишь из зала и живёшь день, два, неделю. Ощущения на этот раз самые светлые, так как А. Рубан и М. Щербакова – артисты необыкновенно искренние, верящие в то, что говорят, отношение к тексту (как из острых булыжников!) у них самое серьёзное и бережное.

Теперь немного о самом явлении «новой драмы», а заодно и «документального театра», и «verbatim» (в перев. с лат. – дословно). Когда я слушала текст, то понимала: передо мной разворачивается метафора нашей действительности (нравится она или нет – уже другая история), по крайней мере, какого-то её определенного яруса, очень реального и даже натуралистически выраженного автором, режиссёром (Н. Рак) и актёрами. Это действительно «новая драма», как невольно вспоминающийся во время читки маленький шедевр Вен. Ерофеева «Москва – Петушки» (1968 – 1969) – «новая литература». Ерофеевское произведение полно и трагично показало и суть недружественного человеку социума, и нежелание личности с этим мириться, и в то же время обозначило щемящую тоску по Любви и Свободе. В общем-то, примерно то же самое можно сказать и о вырыпаевской драматургии.

Актёры, в стиле «рэп» преодолевающие «Кислород», озвучивают всем знакомые великие библейские Заповеди, и на их фоне разворачиваются вовсе невеликие признания в злодеяниях (убийство «некислородной» жены «кислородной» лопатой) и в мелких злодействах. При этом органично прорывается инвективная лексика (как же без нее в «новой драме»!), которая не только отражает язык улицы, но и даёт точное определение явлениям, в то время как «лживый» современный литературный язык неуклонно утрачивает это качество и часто лицемерит. «Матерное» слово, при всей его метафоричности, сохраняет своё право на честную оценку. «Слово» И. Вырыпаева, как и «слово» Вен. Ерофеева, не развивает характер (он изначально задан, статичен и не склонен к динамике), оно изображает конфликт, существующий внутри самого персонажа, который об этом может и не догадываться. Приходит понимание, что современная «новая драма» последовательно продолжает то, что в своё время осуществлял, например, А.П. Чехов: в его пьесах нет врагов, ведь конфликт не сталкивает персонажей, он сформирован и пребывает над ними, в сферах кризисного социума.

Вырыпаевский текст содержит ожидаемые отсылки и к Ф.М. Достоевскому, иначе и быть не может, ведь всё современное искусство – «последостоевское». Дело не только в фабульных совпадениях, например, убийство женщины (вспомним романы «Преступление и наказание», «Идиот»). Сходны позиции авторов – дать персонажу высказаться, не спешить его судить. А в «Июле» так и вовсе связь с «Братьями Карамазовыми» не заметить просто невозможно (и аморальный («внеморальный») отец, и три сына, и «навевание» притчи о зерне, и многое другое).

Возвращаясь к воронежской читке «Кислорода», отмечу, что Н. Рак, А. Рубан, М. Щербакова делают главным героем текст, подчёркивая его ритм, ассонансы, аллитерацию. Их работа доказывает, что фабула (внешний жест) – это лишь нечто вспомогательное для жеста «внутреннего», при этом всё действо воспринимается как нечто цельное и крепко спаянное, имеющее жёсткую логику и каузальные связи. Замечу, что от работы воронежских актёров у меня остались ощущения более живые и теплые, нежели от остранённо-холодноватой манеры киноактёров (К. Грушка и А. Филимонов). Может быть, это зрительская боязнь навсегда расстаться с традиционными театром и кино?

Аллюзией на вырыпаевский фильм «Кислород» стала в спектакле киновставка: улыбающийся молодой человек (артист Андрей Шербаков) на фоне конопляного поля – тоже, к сожалению, знак животрепещущей современности.

Зрители вышли из театра несколько растерянными. Как к этому действу относиться? Очевидно, что эта «новая драма» (хотя не такая уж и новая!) – явление настоящего искусства, иначе она так не притягивала бы. Но есть ли у этого искусства с его отчаянно страшной эстетикой будущее? Или это временное явление, отражающее «больную», «странную» и жестокую действительность в надежде на её «оздоровление»?

Н. Рак и актёры, участвующие в пяти июльских воронежских читках, проделали огромную работу и выполнили её с большой любовью. Можно ли произошедшее рассматривать как вырыпаевскую «прививку» воронежскому зрителю (не считая «Танец Дели»)? Будет ли жить вырыпаевская драма на воронежской сцене? Посмотрим!

В заключение хочу отметить, как ещё раз порадовалась тому, что в нашем городе, рядом с нами живут и делают свою благородную работу такие честные, мыслящие, преданные своему делу режиссеры, как Н. Рак и В. Петров. Их искренность, напряжённый поиск нового вселяют оптимизм. Прав один из них в том, что человека театр должен показывать и принимать «всякого»; прав и другой – для этого нужен новый актёр, особый зритель. Однако к искусству также применим закон всей жизни: чтобы стоять на месте, надо двигаться вперёд…

Источник: "СВИК-ТВ"

Текст: Галина Шпилевая